О больных COVID-19, средствах защиты, анализах, медсестрах и грядущем ремонте

По оперативным сводкам областного штаба ликвидации последствий ЧС, наполненность  николаевского центра лечения инфекционных болезней пациентами с COVID-19 составляет 13,3%. Наполненность инфекционного отделения  южноукраинской городской многопрофильной больницы — 46,7%, то есть почти в три раза выше. 

В городе энергетиков на данный момент в стационаре от COVID-19 лечатся 14 человек. Кто эти заболевшие? В каком они состоянии? Как заразились? И насколько защищен медперсонал от коронавирусной инфекции? Об этом узнавала для вас Южка.City у заведующей инфекционным отделением Зои Нечитайло.

— Зоя Витальевна, как себя чувствуют те 14 южноукраинцев, которые госпитализированы с COVID-19?

— У нас в отделении занято 18 коек из 30, а COVID-подтвержденных — 14. Динамика у них положительная. Практически все идут на выздоровление. Симптомов уже нет, температуры – тоже. У большинства отсутствует кашель. Хорошая сатурация (насыщение крови кислородом), аппетит, сон. У восьми человек во вторник брали мазок из носоглотки на ПЦР-исследование. Это первый контрольный анализ. Он берется после исчезновения клинических проявлений и через 5 дней нормальной температуры. Все результаты, к сожалению, оказались положительными.

— О чем это говорит?

— Это говорит о том, что заболевание было средней степени тяжести. Даже несмотря на то, что у некоторых по клиническим симптомам наблюдалась легкая форма течения, температура держалась не больше 3-5 дней. Редкий сухой кашель. Не было дыхательной недостаточности. Тем не менее вирус пока что выделяется, значит это все-таки COVID-19 средней степени.

— Эти все люди — атомщики?

— Нет. У нас лежит восемь работников АЭС.

— А кто остальные?

— Это члены семей атомщиков. У нас таких три семьи лежит, в их числе двое детей. Остальные – по одному. Женщина-пенсионерка (на долевой пенсии, ей нет еще 60 лет). К атомной энергетике она не имеет отношения. И три мужчины-пенсионера. Самому старшему – 71 год.

— Вам, как инфекционисту, понятно, как они подхватили этот вирус?

— Это контактные. Две семьи – соседи по тамбуру. Семья, в который инфицировано четверо человек: двое старших — лежат у нас, а дочка с зятем лечатся амбулаторно. То есть преимущественно заболели те люди, у которых был близкий контакт между собой.

— А откуда взялся коронавирус первично?

— Тяжело определить, потому что многие отрицают факт контакта с кем-либо из больных. Тяжелый пациент, которого мы отправили в Николаев, все время говорил, что на Пасху жарил шашлыки и у него было просто переохлаждение. А там, кто знает!

— Пожилая женщина из Вороновки, у которой одной из первых был обнаружен коронавирус (впоследствии она умерла), говорят, просто сажала картошку и простыла. Никакого вируса у нее не было, считают некоторые.

— Это то же самое, как в многоэтажном доме человек был на полной изоляции, никуда не выходил и заболел. Мужчина проживает один, ни соседи, ни знакомые к нему не приходили. Как он заразился? А очень просто. Он же все-таки выходил, например, мусор выносить? Ручки дверей трогал, перила, кнопку лифта. Может, хорошо руки не вымыл или вообще забыл помыть. Такое тоже не исключается. Или просто проехал в кабине лифта (там замкнутое тесное пространство) после того, как кто-то чихнул, кашлянул.

— Экспресс-тесты у вас есть? Пользуетесь ими?

-Да, есть. Но их преимущество заключается только в том, что они делаются за 10 минут. Правильно назначать экспресс-тесты людям на 12-19 день с момента клинических симптомов. Тогда мы видим антитела, то есть реакцию иммунной системы.

— У большинства ваших больных 14-19 день еще не наступил?

— Нет. Мы брали у некоторых. И результат у этих людей оказался положительным. Значит антитела вырабатываются, следовательно, действительно этот вирус у них присутствует.

— Есть информация о пяти выздоровевших. Это ваши пациенты или те, что лечатся амбулаторно?

— Одного мы выписали 24 апреля, а все остальные наши еще лежат.

— Как инфекционное отделение оснащено средствами защиты?

— На данный момент мы снабжены очень хорошо. У нас запас комплектов: комбинезоны, халаты, шапочки, маски, перчатки, бахилы, — все есть из расчета на два следующих месяца. Я считаю, это нормально.

— Это спонсорская помощь или поступления из бюджета?

— Это всякая разная помощь. И бюджетная, и волонтерская. Все по чуть-чуть принимали участие. Эти средства защиты не только для нас, но и для других отделений больницы.

— Можете перечислить, кто помогал?

— Самыми первыми нашими помощниками были волонтеры и депутаты городского совета. Они закупили именно то, что мы просили: не только маски, но и перчатки, и щитки, и очки, и пульсоксиметры (у нас в начале вообще их не было). Все, что могли найти на то время. Помогали многие. Форостяный Петр Яковлевич, фонд «Миротворец»: маски, водонепроницаемые халаты. От профсоюза атомной станции приличная помощь была. Они перечислили деньги на больницу, а нам уже выдавали средства защиты: комбинезоны, халаты, маски, перчатки. Из городского бюджета: то, что раньше я заказывала, через два с половиной месяца пришло. Я благодарна всем, кто откликнулся, кто посчитал нужным помочь. Депутаты активно принимали в этом участие. Помню, как 16 марта они меня пригласили на заседание, а после инициировали внеплановую сессию. Знаю, что наш депутат областного совета В.В. Колесников оказал помощь: мы заказывали машину для стирки белья персоналу, а еще электрокардиограф и кислородные концентраторы. Еще помощь инициировал тоже депутат областного совета В.А. Лисниченко, наш генеральный директор: мы заказывали дыхательную аппаратуру заказывали на наше отделение.

— У вас сейчас один аппарат ИВЛ (искусственной вентиляции легких)?

— В нашем отделении один. И концентраторы.

— А нужны вам еще ИВЛ?

— ИВЛ нашему отделению не очень нужны. Палату, что была оборудована, мы так и не использовали. А тяжелого пациента сразу же отправили на Николаев, но и там, насколько я знаю, до ИВЛ дело не дошло. Если же у нас ИВЛ запускать, то должен быть круглосуточный реанимационный пост. На то время, когда в отделении находился тяжелый пациент, в реанимации тоже лежало шесть больных. Поэтому невозможно было у нас обеспечить круглосуточный пост. Конечно, если будет, не дай Бог, большое поступление пациентов, то в инфекционном отделении оборудована эта комната интенсивной терапии, и аппарат ИВЛ стоит.

— Вы справляетесь с таким количеством пациентов с COVID-19?

— Сейчас у нас один пациент с COVID-19 до сих пор на кислородном концентраторе. Пока даже сутки не может прожить без кислородной поддержки. Он поступил одновременно с тем мужчиной, которого я в Николаев отправила 27 апреля.

— Как Вы решаете кадровую проблему? Я видела обращение вашей коллеги в Facebook о том, что не хватает медперсонала.

— Вы знаете, это был крик души! После этого поста к нам пришли абсолютно новые люди, которые вообще не работали у нас в больнице.

— Но у них хоть есть медицинское образование?

— Да, конечно. Это медсестры. Они местные, живут в Южноукраинске, были в декретном отпуске. Откликнулись. Facebook возымел действие. Я уже подписала заявление, с пятницы одна приступила к работе. Изъявила желание перевестись к нам и медсестра из физиотерапевтического отделения. Ну, и наши девочки, которые испугались и сначала отказались работать, хотели увольняться, мы их уговорили. Они были в отпуске за свой счет. Одна уже вышла, вторая сегодня в ночь выходит.

— Сколько сейчас в отделении работников? Есть вакансии?

— Физически у нас 8 медсестер. Врачей двое: я и детский инфекционист Жанна Дмитриевна Качуровская. На то время, когда был пик заболеваний и тяжелые пациенты, она была в отпуске. В данный момент у нас лежат двое детей, которых она ведет.

— Достаточно ли двух врачей?

— Сейчас, да. А 30 апреля, когда полностью не вышла смена на работу и Жанна Дмитриевна в отпуске – было тяжело. Я первую неделю работала одна вообще без никакой поддержки.

— Как врач, Вы контактируете с больными, заходите в эти боксы?

— Конечно, а как же? Ежедневно делаю обход.

— Одеваетесь в комбинезоны?

— Нет, комбинезоны уже не одеваем, потому что у нас пациенты сейчас не так сильно кашляют. А по началу одевали. Сейчас — только защитные халаты, маски, шапки обязательно. Медсестры в перчатках работают, когда делают внутривенные и внутримышечные инъекции.

— Анализы на COVID-19 делаете своим работникам?

— Да. Мы уже дважды обследовались. И у двух сотрудниц был ложно положительный результат. В среду анализы пересдали. В четверг результаты пришли отрицательные.

— Обещанные к зарплате 300% вам обещают или вы их уже получили?

— Обещают. В марте у нас не было таких пациентов, поэтому мы получили обычную зарплату. А за апрель пока ничего сказать не могу. Зарплату получили, а надбавок нет, но знаю, что это решают. Я не финансист и в этих вопросах не разбираюсь.

— А что Вы думаете про ремонт третьего этажа инфекционного отделения?

— Я очень обрадовалась, когда узнала, что будет ремонт, и что строители изъявили желание делать его бесплатно. Потом увидела информацию Жанны Кривицкой в Facebook и немного расстроилась. Но в среду опять увидела информацию, более обнадеживающую. Думаю, здравый смысл победит, и люди, которые хотят нам помочь, не требуя денег из бюджета, все-таки это осуществят. Так мне кажется.